ЗВЁЗДНЫЙ ПАНОПТИКУМ
(напечатано в журнале "Инженер" №5-6, 2012)

Галилео Галилей "Беседы"

    Четыре века назад, в 1610–1611 гг., Галилей издал "Звёздный вестник", где поведал миру о наблюдениях неба через созданный им телескоп. Эти наблюдения разрушили тысячелетние мифы Аристотеля и схоластов об идеальной, сверхъестественной природе небесных светил. Галилей открыл горы на Луне, пятна на Солнце, спутники Юпитера, фазы Венеры, а Млечный путь оказался россыпью звёзд. Стёрлась выдуманная Аристотелем граница между земным "материальным" и небесным "идеальным" миром: Луна имела земной рельеф и обращалась возле Земли, как спутники – вокруг Юпитера, как Венера и другие планеты – вокруг Солнца. Земля оказалась одной природы с планетами и Солнцем, а Солнце – со звёздами Млечного пути. Эти наблюдения открыли людям путь в небо, подтвердив идею Бруно о наличии там вполне материальных и достижимых планет. Но спустя три века схоласты и мистики взяли реванш, ибо наука вернулась к тёмным суевериям средневековья: теория относительности вновь отделила мир земной от небесного световым барьером (горизонтом событий), словно аристотелевой хрустальной сферой. Из этой мистической теории и алхимической квантовой механики сделали вывод о конечной Вселенной, сотворённой в один миг, о сверхъестественных объектах космоса: тёмной материи и тёмной энергии, чёрных дырах и белых карликах, пульсарах и нейтронных звёздах, имеющих иную природу, нежели материя Земли и звёзд. Но стоит лишь вернуться к идеям Галилея, к его механике и оптике, как станет ясно, что все "сверхъестественные" объекты космоса – это простые звёзды, из привычного вещества, излучающего обычный свет за счёт нагрева до типичных звёздных температур.

    О далёких объектах космоса судят по дошедшему от них свету. И для верного их понимания надо прежде понять природу света. Сам Галилей в "Беседах" показал, что свет – это поток частиц, вылетающих из светящихся тел с огромной скоростью. Применив баллистическую аналогию, он даже объяснил способность света нагревать, плавить и поджигать предметы за счёт перехода энергии ударов световых частиц в тепло. Из механики Галилея скорость, энергия этих частиц и несомого ими света должна зависеть от скорости источника. Поэтому для разных наблюдателей воздействие света будет неодинаковым, и они по-разному увидят одно и то же небесное явление. На таком кинематическом принципе относительности Коперник и основал гелиоцентрическую систему, показав, что небесные события часто иллюзорны. Так, видимое движение Солнца вызвано реально вращением Земли, видимые петлеобразные пути планет отличаются от их реального движения по кругу, а видимые колебания их яркости вызваны лишь вариацией расстояния до Земли. Может, и ряд нынешних загадочных небесных явлений – это лишь видимость? И точно, все явления космоса нашли простое рациональное объяснение в рамках идей Галилея и Ньютона о частицах света, приобретающих скорость источника. Этот принцип нашёл развитие в Баллистической Теории Ритца (БТР), объяснившей волновые свойства света и предсказавшей эффект Ритца. Этот эффект приводит к изменению видимой длительности процессов T'=T(1+La_r/c²) в сравнении с их реальной длительностью T, где L – расстояние до источника, a_r – его лучевое ускорение, c – скорость света [1]. Это отличие видимой длительности от реальной и рождает ряд удивительных эффектов, меняющих наблюдаемые движения объектов, их форму, яркость и спектр.

    Так, если звезда, летя по круговой орбите, сообщает свою орбитальную скорость свету, то из точек, где звезда удаляется от Земли, свет шёл бы к нам дольше, чем из точек, где звезда приближается (рис. 1). В итоге видимые движения звёзд и графики-синусоиды их лучевых скоростей исказятся. Полёт звёзд покажется неравномерным, идущим не по круговой, а по эллиптической орбите, вытянутой к Земле. Де Ситтер в 1913 г. заявил, что таких искажений нет, и баллистическая теория ошибочна. На деле же, как заметили П. Гутник и Э. Фрейндлих в ответ Де Ситтеру, эти искажения наблюдаются и называются эффектом Барра, по имени открывшего их в 1908 г. канадского астронома [2]. Статистика звёздных орбит показала, что видимое движение звёзд искажено так, словно большинство орбит вытянуто к Земле, словно она выделена, как в геоцентризме Аристотеля, отвергнутом Коперником. Этот рецидив геоцентризма, возрождённого теорией относительности и её вторым постулатом, легко устранить, приняв теорию Ритца, предсказавшую аномальную вытянутость звёздных орбит к Земле лишь как оптический эффект, тогда как реальные орбиты звёзд – это окружности и эллипсы, ориентированные случайным образом. Другой случай геоцентризма выявили у экзопланет – планет возле иных звёзд. Рассчитанные по Доплеру орбиты экзопланет показали аномально высокую вытянутость (эксцентриситет e), нетипичную для солнечной системы, словно та – исключение. Но и этот миф развенчивает теория Ритца, по которой реальные орбиты могут быть почти круговыми, с малым эксцентриситетом, как для местных планет, а высокий эксцентриситет – это результат искажения видимых звёздных и планетных движений от влияния скорости источника на скорость света. И точно, многие расчётные орбиты экзопланет оказались вытянуты к нам, как орбиты звёзд по эффекту Барра. Так, типичный представитель экзопланет – 16 Cyg B имеет кривую лучевых скоростей в виде скошенной синусоиды (рис. 1), соответствующей вытянутой к Земле эллиптической орбите с e=0,69 [3].

    Движение звёзд по орбите исказит не только их видимый полёт, но и спектр, яркость (рис. 2). Свет мощности W (именуемой у звёзд светимостью), испущенный звездой за время T, воспримется по эффекту Ритца за интервал времени T'=T(1+La_r/c²) и по закону сохранения энергии света (WT=W'T') покажется светом интенсивности W'=WT/T'=W/(1+La_r/c²) (если знаменатель отрицателен, его берут по модулю и учитывают, что в такие моменты вклад в яркость дают несколько изображений звезды, рис. 3). Поэтому звезда, горящая ровным светом (как лампочка мощности W), при полёте по орбите с переменным ускорением a_r покажется нам мерцающей, меняющей яркость и цвет, ибо частота спектрального максимума f=1/T (где T – период световых колебаний) преобразуется в частоту f'=1/T'=f/(1+La_r/c²). То есть звезда будет циклично менять яркость и цвет, будто колеблется её температура (рис. 2). И такие мигающие звёзды давно известны астрономам в форме переменных звёзд, цефеид. Но при их анализе астрономы шли по пути Аристотеля: Эддингтон счёл цефеиды пульсирующими звёздами, отличными от нашего Солнца. Цикличное раздувание таких звёзд якобы и объясняло вариации их блеска и спектра, хотя ещё в 1920-х годах Ла Роза показал, что цефеиды – это обычные звёзды, меняющие видимую яркость по эффекту Ритца [1].

    Эту точку зрения подтверждал как ряд особенностей цефеид (непонятных в теории пульсаций, но легко следующих из БТР), так и реальное открытие звёзд, у которых плавные колебания блеска и спектра повторялись с орбитальным периодом. Ещё А. Белопольский открыл двойные звёзды, меняющие яркость спектральных линий с периодом равным орбитальному. Причём, когда яркость линий одной звезды нарастала, у другой она убывала [4]. Это естественное следствие ритц-эффекта: ускорения a пары звёзд направлены навстречу, отчего их проекции на луч зрения (лучевые ускорения a_r) имеют разные знаки, и увеличение яркости одной звезды сопровождается снижением яркости другой. Так же и двойные звёзды типа β Лиры [5], W Большой Медведицы плавно меняют яркость с орбитальным периодом: здесь уже не объяснишь колебания блеска пульсациями или затмением звёзд, а приходится признать, что причина в эффекте Ритца, меняющем яркость звёзд в ходе их орбитального движения. Это подтверждали и открытые Белопольским противофазные колебания яркости двух групп спектральных линий β Лиры, отвечающих каждой из звёзд [4].

    Также открыты двойные звёзды, где одна из звёзд – рентгеновский пульсар. Колебания частоты повторения его рентгеновских импульсов говорили по Доплеру о движении пульсара и звезды по круговым орбитам вокруг общего центра масс. При этом фиксировали плавные колебания яркости и спектра звезды, идущие с орбитальным периодом, например у HZ Геркулеса [5–7]. Максимумы яркости и сдвига спектра в синюю область наблюдались как раз в тех положениях звезды на орбите, когда минимизировалось a_r, отчего по ритц-эффекту яркость и спектральный сдвиг предельно нарастали. Выходит, наблюдения подтверждают гипотезу Белопольского и Ла Розы: именно движение звезды по орбите меняет её яркость и спектр с периодом равным орбитальному. Но и эти колебания яркости пытались объяснить экзотическими гипотезами, будто звёзды, крутясь по орбите, меняют яркость либо от вытянутой формы, либо от нагрева поверхности звезды рентгеновским пульсаром. Примечательно, что один из авторов этой гипотезы, астрофизик В.М. Лютый в дальнейшем стал сторонником баллистической теории, как более простого объяснения явлений космоса [8].

    БТР позволяет и рентгеновское излучение пульсаров трактовать как свет простых звёзд с повышенной в миллионы раз частотой f'=f/(1+La_r/c²) [1]. Ведь, если звезда, кружа по орбите, периодично проходит положения, где a_r≈-c²/L (рис. 3), то в эти моменты сильно растёт не только яркость, но и частота излучения, так что видимый свет преобразуется в рентгеновский и гамма-диапазон. То есть возникают периодичные рентгеновские вспышки, наблюдаемые у пульсаров. Отсюда же ясно, почему одновременно возникают вспышки с тем же периодом в радио-, оптическом и гамма-диапазонах (скажем, у пульсара PSR 0531+21 в Крабовидной туманности [5, 9]). Просто в момент, когда a_r≈-c²/L, интенсивность излучения растёт во всех диапазонах. И при изменении лучевого ускорения вблизи значения a_r≈-c²/L, частота спектрального максимума быстро перебегает из одного диапазона в другой. Поэтому форма импульсов в разных диапазонах выглядит по-разному, и они чуть сдвинуты по фазе. Объясняет эффект Ритца и форму импульсов пульсаров (часто двойную, рис. 3). Зато в кванторелятивистских теориях для объяснения всех этих свойств пришлось выдумывать сложные гипотезы, а сами пульсары считать невиданными нейтронными звёздами.

    Период вспышек пульсаров, который должен равняться периоду обращения звезды по орбите, мал и составляет доли секунды! Потому астрономы и решили, что пульсары – это сверхплотные нейтронные звёзды, которые лишь и могут вращаться с таким периодом, а простую звёзду разорвали бы центробежные силы. Реально же и тут работает эффект Ритца: если тесная двойная звезда летит по широкой орбите вокруг третьей звезды (рис. 4.2) с ускорением a_r2≈-c²/L, то период T вспышек двойной звезды (равный орбитальному P₁, порядка суток), может сжаться в тысячи раз, отчего вспышки покажутся идущими с периодом T'=T(1+La_r2/c²) в доли секунды. Вдобавок это "сжатие времени" ведёт к росту яркости вспышек и периодичному сдвигу частоты излучения из оптики в рентгеновский и гамма-диапазоны: такие системы проявят себя по БТР как рентгеновские пульсары и барстеры [1].

    Периоды могут сжиматься и у других переменных звёзд, скажем, у карликовых цефеид и звёзд типа RR Лиры, период вспышек которых – порядка часов. Тогда это – обычные двойные звёзды с периодом обращения в несколько суток, но видимый период обращения и вспышек сжат в десятки раз. Это объяснит и вековое изменение периодов колебаний блеска у звёзд типа RR Лиры и пульсаров [7]. Во-первых, у звёзд постепенно меняется период обращения T (за счёт приливного трения и других эффектов [2]), эти медленные вариации, при сжатии T в десятки и тысячи раз, воспримутся уже как весьма заметные. Во-вторых, при облёте пары звёзд, дающей вспышки, вокруг третьей звезды величина a_r2≈-c²/L плавно меняется, отчего меняется и период вспышек T'=T(1+La_r/c²). Такое изменение a_r и периода T' пульсаров означало бы, что в некий момент, при a_r2=-c²/L и T'=0, яркость W'=WT/T' звезды была огромной. То есть пульсары либо уже вспыхнули как сверхъяркие звёзды, либо ещё вспыхнут. Но многие пульсары, и впрямь, возникли на месте вспышек сверхновых звёзд. Так, пульсар Крабовидной туманности расположен на месте сверхновой, воссиявшей в 1054 году [9]. Тот факт, что этот радиопульсар постепенно наращивает период вспышек T', подтверждает, что когда-то T' был почти нулевым: именно тогда, в 1054 г., и должна была произойти "вспышка" по расчётам. Так же и другие радиопульсары наращивают период вспышек, а значит, все они могли ранее вспыхнуть как сверхновые. А рентгеновские пульсары, напротив, сокращают период своих вспышек [5], и если сократят его до нуля, то вспыхнут как сверхновые.

    Итак, вспышки новых и сверхновых звёзд легко понять по эффекту Ритца без сложных гипотез о сбросе звёздами оболочек или о взрыве с образованием нейтронных звёзд, белых карликов и чёрных дыр. Вспышки вызваны аккумуляцией световой энергии в малом интервале времени, что объясняет ряд закономерностей. Так, чем короче вспышка новой, тем она ярче [10]. Это и понятно: если задано характерное время T изменения лучевого ускорения (вблизи a_r≈-c²/L), то по эффекту Ритца при сжатии T звезда, излучавшая свет мощности W, покажется ярко горящей в течение времени T'=T(1+La_r/c²), обратно пропорционального яркости вспышки W'=WT/T', или W'=k/T', где k – постоянная (рис. 5). При логарифмировании получим lgW'=lgk–lgT'. Но логарифм яркости связан с абсолютной светимостью M=-blgW', где b – константа. Отсюда M=-p+qlgT', где p=lgk/b, q=1/b. Такой закон и был открыт, причём p=11,5, q=2,5, если за длительность вспышки T' брать время спада яркости в 16 раз [10].

    Выходит, вспышки новых и сверхновых – это лишь оптический эффект от концентрации света во времени, аналогичный концентрации света Солнца в сверхъяркую точку линзой или зеркалом. Конечно, эта яркость, плавящая в фокусе металл и сжигающая дерево, обусловлена не "вспышкой" Солнца, а тем, что свет, излучённый звездой в широкую апертуру линзы, собрался в малой точке. Так и "вспышки" звёзд вызваны тем, что свет, излучённый в широком интервале времени T, собрался в малом интервале T', отчего яркость выросла тысячекратно (не зря похожее ускорение или замедление процессов в киносъёмке назвали "линзой времени"). Неизменность новых звёзд очевидна, ибо вскоре после вспышки их яркость и спектр уже неотличимы от довспышечного состояния, а у ряда звёзд вспышки повторяются. Значит, звёзды не взрывались, не теряли массу, а светили ровным светом, но их видимая яркость порой нарастала, как при мерцании обычных звёзд сквозь атмосферные линзы. Вспыхивает новая, когда звезда проходит точки орбиты, где a_r≈-c²/L, и яркость W'=WT/T' сильно растёт. Время T, в течение которого a_r≈-c²/L, пропорционально периоду обращения звезды P, то есть периоду повтора вспышек, откуда W'=WT/T'=nP, где n – некая константа. Логарифмируя, найдём связь яркости вспышки M=-blgW' и характерного периода их повторения P: M=r+slgP. Эта зависимость с постоянными r=2, s=1,78, реально открыта у повторных новых и новоподобных звёзд типа U Близнецов [7]: чем ярче вспышки, тем дольше период P их ожидания. Это значит, что энергия, выделяемая звездой, постоянна: идёт лишь накопление этой энергии, воспринятой единовременно. Поэтому самые яркие вспышки наблюдаются крайне редко: чем ярче вспышка, тем дольше звезда должна излучать энергию, тем дольше и с большей точностью должно выполняться условие a_r=-c²/L, и тем реже это маловероятное событие. Этот закон можно обобщить на все вспыхивающие (эруптивные) звёзды. Яркость вспышек растёт, а частота их падает в ряду звёзд типа: U Близнецов, повторных новых, просто новых и сверхновых. Убывает и регулярность вспышек в этом ряду.

    Почему же вспышки не идут регулярно, через равные интервалы времени, когда одна звезда, облетая другую, проходит точку орбиты, где a_r≈-c²/L? Просто звёздные системы часто не двойные, а кратные,– включают более двух тел (звёзд и планет) [2]. Обращаясь возле главной звезды с разными периодами P₁ и P₂, они своим притяжением заставляют её двигаться по сложной траектории, и график лучевых ускорений не периодичен (рис. 4). Обычно это сумма двух, трёх и более периодичных функций, и значения a_r≈-c²/L достигаются через разные интервалы: вспышки следуют нерегулярно, хоть и с неким характерным временем P.

    Если периоды обращения заметно разнятся, то график a_r – это наложение на крупные волны периода P₂ мелкой ряби – частых колебаний a_r1, ощутимых как быстрая переменность звезды с периодом P₁ (рис. 4.2). И точно, многие новые звёзды обнаруживают периодичные вариации блеска, что связывают с их вращением и наличием спутников [7, 10]. А долгопериодные движения ведут к сильному росту яркости звезды в момент вспышки. Отсюда ясно, почему до и после вспышки характер переменности новых разный. Пусть до вспышки гребни частой синусоиды не достают до уровня a_r≈-c²/L, но регулярно приближаются к нему (рис. 6). В эти моменты яркость звезды периодично нарастает. Постепенно средний уровень синусоиды смещается в ходе долгопериодного движения звезды, отчего яркость вспышек растёт и, когда гребень частой синусоиды коснётся линии a_r=-c²/L, видна яркая и долгая вспышка звезды, ибо та долго сохраняет такое ускорение. После частая синусоида будет уже пересекать линию a_r=-c²/L, но нерегулярно: колебания блеска станут не периодичными и резкими. Именно такой характер переменности показала новая RR Телескопа, новая Персея 1901 [10]. Далее ситуация обратная: сначала синусоида пересекает линию a_r=-c²/L (вспышки отрывистые и не регулярные), затем, при касании,– яркая вспышка, за которой синусоида уже не пересекает уровень a_r=-c²/L, но регулярно подходит к нему. Подобный тип переменности открыт у новых RR Живописца, V 1500 Лебедя, V Стрелы [7, 10]. Между двумя моментами касания синусоиды уровня a_r=-c²/L может пройти мало времени, и покажется, что новая вспыхнула дважды, а в промежутке между вспышками её яркость сильно менялась. И эту двойную вспышку дают многие новые, теряющие и меняющие яркость в переходной стадии.

    То, что вспышки новых рождены не взрывами, а эффектом Ритца, подтверждают и сопутствующие им всплески рентгеновского и гамма-излучения [10]. Ведь эффект Ритца не только усиливает яркость в тысячи раз, но и столь же сильно наращивает частоту излучения, преобразуя свет в иные диапазоны [1]. Впрочем, основная часть рентгеновских и гамма-лучей в итоге переизлучается в виде света, поскольку X- и γ-лучи, проходя через межзвёздный газ, ионизуют его и возбуждают свечение атомов газа уже в оптическом диапазоне. Тогда в спектре новых и сверхновых вспыхивают эмиссионные линии, излучаемые возбуждёнными атомами или ионами. Не зря спектр вспышки напоминает искровой спектр [10]. Этот переизлучённый межзвёздным газом свет и создаёт свечение туманности вокруг новых.

    Часто полагают, будто эти светящиеся туманности, видимые после вспышек, подтверждают взрывы новых, сверхновых и выброс ими газовых оболочек. Но на деле в космосе и без того есть облака межзвёздного газа, который сияет, рассеивая свет звёзд, особенно в рукавах галактик, в планетарных туманностях [6]. Так что свечение туманностей вокруг новых и сверхновых – это результат рассеяния их света старыми облаками газа. Вспышки лишь засвечивают, проявляют эти облака, доходя до нас с запозданием, отчего феномен получил название "светового эхо" [4]. До сих пор было загадкой, почему туманности (например, Крабовидная), светятся спустя сотни лет после вспышки. Но если вспышка – это лишь оптический эффект Ритца, то в разных точках она воспримется не одновременно (так и в разных местах мерцание звезды видят в разные моменты). Сначала мы видим засвеченными участки туманности, расположенные от звезды на расстоянии L₁, для которого a_r1=-c²/L₁ (рис. 7), затем, когда в ходе орбитального движения звезда достигнет a_r2=-c²/L₂, увидим засвеченными участки на расстоянии L₂ и т.д. Характерные времена изменения лучевого ускорения в системах новых огромны (их орбитальные периоды порядка тысяч лет), и мы видим туманность веками в виде медленно растущего пятна. Скорость его "расширения" может даже нарастать, как у Крабовидной. Если б это газ разлетался от взрыва, то непонятно, что разгоняло бы его через сотни лет после вспышки. Порой виден ряд концентрических оболочек в ходе засветки одного облака вспышками повторных новых, или параллельных облаков – одной вспышкой. Да и форма туманностей в виде колец, эллипсов, груш легко объяснима механизмом засветки. Понятна и радужная окраска многих туманностей: испущенные звездой лучи разных цветов имеют разные скорости и толщины переизлучающего слоя, проходя разное расстояние L до переизлучения, отчего для разных цветов различен и размер засвеченной области.

    А нынешняя теория новых и сверхновых не может внятно объяснить форму, цвет и яркое свечение туманностей спустя века после вспышки. Измышляют сложные гипотезы о свечении за счёт синхротронного излучения электронов, испущенных пульсаром в центре туманности, что якобы подтверждает и поляризация излучения туманности. Но поляризованный свет – это просто результат отражения света центральной звезды, его рассеяния на межзвёздных облаках. Именно так поляризован свет у обычных облаков и дневного неба, а также у явлений типа радуги, колец гало, венцов вокруг Солнца. А по нынешней астрофизике их тоже пришлось бы счесть туманностями, окружающими нашу дневную звезду и светящими по синхротронному механизму. Ясно, что такие фантастичные взгляды подходят больше не учёным, а сказочникам, утверждавшим, будто радуга осязаема и под ней зарыт горшок с золотом Лепрекона, с той лишь разницей, что у астрономов, вместо увесистого горшка,– сверхтяжёлые нейтронные звёзды, а вместо огневолосого карлика-лепрекона – белые карлики.

    Как показал Галилей, в космосе нет места сложным гипотезам, мистическим объектам и псевдомеханике, типа аристотелевой, релятивистской или квантовой. Всё можно легко и точно объяснить посредством обычных звёзд и планет, классической механики Ньютона и его же оптики – этих основ БТР. Но астрофизики отрицают эту простую теорию и приводят в качестве противоречащих наблюдения рентгеновских пульсаров [11], хотя без эффекта Ритца их рентгеновское излучение вообще бы не возникло [1]. Так, К. Брэчер, изучив рентгеновские пульсары, входящие в двойные системы, вычислил, какие искажения вызвала бы зависимость скорости лучей от скорости пульсара. Эти искажения отсутствовали (график лучевых скоростей имел вид синусоиды), и Брэчер сделал вывод, что БТР ошибочна. Однако, исследуя теорию Ритца, Брэчер опирался на СТО и не учёл ряд эффектов БТР. Повторив ошибку Де Ситтера, он не учёл, что вариации частоты, по которым искали скорости звёзд, могли вызываться не эффектом Доплера, а эффектом Ритца, который и при малых лучевых скоростях может вызвать огромный сдвиг частоты. От завышенных скоростей и Брэчер, и Де Ситтер получали завышенные искажения, которые и не могли наблюдаться. Вдобавок Брэчер, подобно Де Ситтеру, пренебрёг эффектом переизлучения и рассеяния света межзвёздной средой. Но, как выяснил Дж. Фокс, свет лишь малое время летит с избыточной скоростью, полученной от источника: от переизлучения света облаками межзвёздного газа, избыток или дефицит скорости гасится [12]. Оттого искажения видимых движений, хоть и возникают, как показал эффект Барра, но они на порядки ниже ожидавшихся Де Ситтером и Брэчером.

    Брэчер полагал, что для рентгеновских лучей эффект переизлучения мал, раз рентгеновские лучи почти не взаимодействуют с веществом, не поглощаются им. На деле же рентгеновское излучение гораздо эффективней взаимодействует с веществом, чем простой свет, и лишь плотные вещества задерживают свет сильнее. А через газ свет проходит гораздо легче, тогда как рентгеновские лучи поглощаются. По этой причине рентгеновские телескопы приходится выносить за пределы атмосферы Земли, задерживающей рентгеновские лучи, но пропускающей свет. Да и прямые оценки толщины переизлучающего слоя газа L=λ/(n–1) [12] показывают, что для рентгеновских лучей, длина волны λ которых в тысячи раз меньше, чем у света, переизлучение и потеря светом скорости источника идёт на меньшей толщине L. Конечно, для рентгеновских лучей показатель преломления n ближе к единице, чем для света, опять же от слабого взаимодействия с веществом. Но напрямую показатель преломления никто не измерял, а малое поглощение ещё не означает малости n. Так, у ряда кварцевых световодов степень поглощения ниже, чем у чистейшего горного воздуха, а показатель преломления – высокий. Наконец, Брэчер не учёл, что по БТР рентгеновское излучение звёзд – это обычный свет (L – мало), преобразованный в рентгеновский диапазон по эффекту Ритца [1].

    Выходит, эти возражения против теории Ритца столь же безосновательны, как у Де Ситтера. Причину таких возражений понять легко. Начиная с Де Ситтера, они исходили от пристрастных учёных, которым очень мешала теория Ритца, идущая вразрез с принятой ими теорией относительности и отвергающая многие их "открытия". Так, Де Ситтер был апологетом теории относительности и построил на её основе свою космологию расширяющейся Вселенной. А теория Ритца отвергла СТО и ОТО, объяснив красное смещение галактик и линий в спектре Солнца, смещение перигелия Меркурия, вспышки цефеид и другие феномены космоса проще и естественней. Потому Де Ситтер и другие астрономы-теоретики, поддержавшие теорию относительности, ополчились против БТР, несмотря на все её космические подтверждения, от эффекта Барра и до рентгеновских пульсаров, барстеров. Так и 400 лет назад астрономы-схоласты отвергали идеи Галилея и отказывались видеть в телескоп спутники Юпитера, фазы Венеры и прочие подтверждения системы Коперника лишь потому, что это противоречило системе Птолемея и механике Аристотеля. И современные теоретики недалеко ушли от схоластов, раз их умозрительные схемы, подкреплённые авторитетами Аристотеля или Эйнштейна, для них важнее фактов и наблюдений. К счастью, среди астрономов, как во времена Галилея, нашлись и честные исследователи, скажем в Астрономическом Институте Штернберга [8], которые отрицают нынешнюю мистическую космологию и подтверждают наблюдениями теорию Ритца. Для них идеи "Звёздного вестника", "Диалогов" и "Бесед" Галилея остаются образцом здравомыслия и руководством к поиску истины.

1. Семиков С. Трансформаторы спектра в космосе и на Земле // Инженер. 2011. №3.

2. Бэттен А. Двойные и кратные звёзды. М.: Мир, 1976.

3. Черепащук А.М. Планеты во Вселенной // СОЖ. 2001. №4.

4. Белопольский А.А. Астрономические труды. М., 1954.

5. Липунов В.М. В мире двойных звёзд. М.: Наука, 1986.

6. Киппенхан Р. 100 миллиардов солнц. М.: Мир, 1990.

7. Цесевич В.П. Что и как наблюдать на небе. М.: Наука, 1984.

8. Колесников А.И., Лютый В.М., Талызин И.В. Наблюдательные факты и их интерпретация в астрофизике // Вестник ТвГУ. Серия "Физика". 2005. №9, Вып. 2. Стр. 124.

9. Физика космоса. М.: Советская энциклопедия, 1986.

10. Архипова В.П. Новые. М.: Знание, 1984.

11. Сацункевич И.С. Современное экспериментальное подтверждение СТО. Минск, 1979.

12. Fox J.G. Evidence Against Emission Theories // American Journal of Physics. V. 33. №1. 1965.

Дата установки: 21.07.2012
[вернуться к содержанию сайта]